Вы здесь

СТРУКТУРОЛОГИЯ ЗАЛУЦКОЙ

В детстве мы любили камни и черепки. В камнях завораживала структура – самые желанные были с прожилками и дырочками. Они первыми выскальзывали из рук и терялись навсегда – второго такого не сыщешь. Камень, исполненный природной красоты, – редкость, воплощение идеи единичного. Но было нечто намного более ценное. На безликих черепках, найденных на Юге, навсегда остались следы пальцев гончара. Невероятное ощущение – прикасаться к творению рук давно исчезнувшего человека. И еще: в каждом из осколков угадывалось целое – некогда разбитый сосуд. Подобно морским камешкам, эти черепки «звучали» по-разному, но интересны они были только как части целого, фрагменты утраченной формы. Первое впечатление от керамики, сделанной рукой художника еще острее – в ней была уникальная материальность, свойственная творениям природы и ремесленная рукотворность, но, кроме того, в каждом предмете было нечто невещественное, казалось, что эти странные вещи подобны ребусам, содержащим скрытое сообщение. Признаемся – наши детские впечатления относились к самой сути вещей: в керамике, как, пожалуй, ни в одной другой области прикладного искусства, теснейшим образом связаны материал, ремесло и образ, то самый трудноописуемый остаток, ради которого все и делается. Вершину этой триады – смысл, невозможно воплотить без чувства материала и ремесленного умения (как красиво то, что по-сербски, `уметник` – художник, `тот, кто умеет`, обладает мастерством).

Удивительно то, что смыслы могут порождаться из рефлексии над материалом, и такая керамика вдохновляется протеичностью самой глины, земли, бесконечной длительностью геологических процессов, давлением, цикличностью нагрева и остывания; она повествует о минеральном и органическом, о гибели и возрождении. Ремесло – и универсальный в своих высших формах язык живого народного искусства, и изощренное умение мастеров прошлого, оставшееся в истории, так же неиссякаемый источник образов для вдумчивого художника.

Но самые захватывающие вещи получаются, когда удается сделать изначально бесформенный материал средством выражения индивидуального присутствия.

Речь идет не о «лирике» прямого высказывания, скорее о некоем «прибавочном элементе», раздвигающем границы общепринятого «языка», о глубоко личном опыте созерцания и размышления, своего рода медитации, эксперименте. Вероятно, этот опыт можно описать как путешествие, ведь он развертывается во времени и связан с образами движения, роста и преодоления препятствий. Вопреки тому стерильному цифровому вакууму, в котором «подвешено» современное прикладное искусство, часто сработанное только ради эффектной фотографии в Инстаграмме, живая практика ремесла весьма драматична. Путь художника в наше время часто напоминает традиционные практики «духовного человека» – в нем есть и затворничество, и упорный труд ради достижения неизвестного результата, и отбрасывание «соблазнов». Подобно кочевнику, или члену суфийского братства, художник, стремящийся к самореализации, никогда не останавливается надолго. Его «стоянки» – это метод кристаллизации и накопления определенного состояния, качества. Они нужны для того, чтобы бескомпромиссно задать вопрос себе самому, или поставить под вопрос возможности материала и незыблемость традиций. Темы у искусства все те же – природа, история, человек и его язык, меняются только вопросы и ответы.

То, что кажется нам красивым в природе – есть следы и последствия подчиняющейся математическим законам динамики самой природы, ее материализованное движение, становящееся то кристаллом, то ветвью. Художники обращаются к миру явлений как к камертону, поверяя строгим мерилом порядка свои хаотические видения. Удивительно, но сохранять материальные следы своей работы могут только две силы – человек и природа. В первом случае – это результат более или менее осознанного выбора, во втором – случайности. Геологические процессы в течении миллионов лет создают аморфный пластичный материал – глину, продукт распада материнской породы, но человек способен преодолеть разрушительную работу времени и воссоздать твердь. Стоит подумать, прежде чем давать своим творениям право жизни в этом качестве.

История – это порождающий контекст, в нем есть сила, но не меньше и слабости. В самом деле, кажется, что все уже создано еще в Древнем Египте, исчерпаны все темы и возможности художественных стилей. Но конец истории все никак не наступает.

Человек – константа прикладного искусства, а человеческое тело – одна из его неисчерпаемых тем. Несмотря на все процессы дегуманизации, пропорции человека все еще сопоставимы с вазами и чашами, но все чаще человеческое тело становится символом, энигмой, поводом для неоднозначного высказывания (Яркий пример – творчество Сергея Исупова).  

Обращение к языку, пространству семиозиса, и речи – его индивидуальному воплощению – одна из ключевых тем современного искусства. Очевидно, что границы и природа символического, в какой-то мере, ключевой объект рефлексии и в современной керамике. «Текстуальность», концептуальность современной керамики тем интереснее, что она как никогда сейчас погружена в поиск новых экспрессивных средств, выразительной техники.

Богатство возможностей, плотность информации, доступность материалов и технологий, часто таят в себе опасность. Керамика может оказаться поглощенной хаосом самодостаточного материала, «белым шумом», скрывающим индивидуальность, она может стать набором банальных цитат, анахронизмом, в котором есть лишь повторение азов ремесла, вещью среди других безликих вещей или цирковым аттракционом.

В работах, в которых вкус, мастерство, отточенное годами упорного труда, доскональное знание материала – лишь средства для порождения высоких смыслов, сейчас чрезвычайно редки. Как сказал современный властитель дум, «мы живем во время победившей горизонтали», но есть исключения. Работы, представленные на выставке Алены Залуцкой, одного из самых ярких сибирских керамистов, – пример соединения бескомпромиссного отношения к ремеслу с артикуляцией глубоко личного, выстраданного на пути проб и ошибок, взгляда на керамику как на искусство. Ремесло требует роста (горизонталь) – постоянного расширения арсенала выразительных приемов. Искусство – это область легкости, артистизма и «парения» – воплощенная вертикаль, торговля «воздухом» (О. Мандельштам). «Структурология» – так называется выставка Алены, и это название отсылает нас к объединяющему представленные в экспозиции объекты главному мотиву, к  теме структур – упорядоченных в пространстве комбинаций элементов (яркий пример  – сложносоставные центоны-«пэчворки», в которых плотная керамическая масса начинает звучать, подобно легкой, развивающейся ткани), которые могут обернуться сосудом или пластом . Структурология – это и сам метод мастера, включающий почти научную рефлексию над природой глины, стекла, дерева и металла (заметим – в этом ряду прочти все основные материалы прикладного искусства; Залуцкая – художник, способный творить из чего угодно).

Драматически поданный автором пафос керамики как искусства, в котором хаос сырого материала противопоставляется строгой матрице структуры, смягчается весьма уместным юмором, особенно это карнавальное начало заметно в первом зале, в котором представлены камерные по звучанию эмали, и в мощном мажорном аккорде зала с «пэчворками». Керамика – это весело, в ней многое основано на эмоциях и интуиции (каждый керамист знает, что несмотря на сотни пробников, результат обжига почти непредсказуем). Взаимные трансформации веселого хаоса и упорядоченной жесткой формы, целого и его частей (обратим внимание на важную для Залуцкой тему части, фрагмента, осколка), абстрактного и антропоморфного создают смысловую топографию этой выставки. Четыре зала, подобно актам сценического представления, внутренне связаны единством мотивов. Прежде всего, эта выставка – своего рода дневник. Журнал путешествия (здесь переплетаются метафорические мотивы «путешествия» в профессии, открытия и «картографирования» terra incognita керамического искусства, и «материализованные» впечатления от реальных «странствий»).

 Ключевые темы первого зала, который становится преддверием для всей экспозиции – «разговор», «беседа». Здесь звучат мотивы встреч и расставаний, диалога и его принципиальной невозможности. «Бытовые» сюжеты воплощены в особом материале - эмали по металлу, эти, почти ювелирные композиции, заключены в состаренные деревянные рамы, что только подчеркивает их камерность. 

Второй зал объединен темой воспоминаний, обращения к прошлому – именно в нем мы можем старые увидеть работы художницы (абсолютное большинство представленных на выставке произведений датировано 2019 годом). Экзотические грузинские и испанские мотивы, образы архаики – своего рода трофеи, впечатления, претворенные в глину.

Третий зал – один из самых интересных. Во-первых, он насыщен образами древнерусского искусства, весьма редкими для современного керамического мейнстрима. Во-вторых, вещи, представленные на стенах этого зала, весьма оригинально поданы (керамические фрагменты «стенописи», напоминающие частицы уничтоженных росписей Волотова и Липны, дополнены объемными чашами-потирами всевозможных размеров). Этот зал показывает исключительно богатые возможности керамического материала, который может быть спиритуально утонченным и брутальным в одно и то же время. Несмотря на «церковный» колорит, этот зал, скорее, не указует на «горний мир» напрямую, он повествует о единстве жеста и вещи – индекса, лишь косвенно отсылающего нас к сокрытому образу владельца. Божественное здесь проявляет себя через атрибуты, а целое – через части.

Последний зал – апофеоз керамики. За каждой вещью здесь – усилие, физическая мускульная работа – преодоление крайностей женского (слабости) и мужского (грубости). Интенсивный цвет, гипертрофированные формы, «пэчворки», сотканные из фрагментов, в которых явлена вся изощренность и сложность керамических техник, все приводит нас к некоему пределу, и совершенно не случайно то, что одним из последних, финализирующих объектов этой выставки становятся три «рамы», внутрь которых вставлены черные зеркала. Рассматривая их, мы невольно оказываемся вовлечены в ситуацию самосозерцания. Мы заканчиваем путешествие взглядом на самих себя, и этот взгляд, как всегда при удачном стечении наших обстоятельств – свежий и новый. Happy end!

А.Кузнецов